СЕМЕНЧУК

С Е М Е Н Ч У К

Полковник Семенчук был заместителем начальника первого факультета по строевой части. За пять лет я общался с ним всего два раза. Первый раз на первом курсе при инструктаже наряда по контрольно-пропускному пункту (КПП), второй – на четвертом курсе - при моей посадке на гауптвахту.
При этом говорил в обоих случаях только он. Я молчал. В первом случае он долго пояснял мне, курсанту - первокурснику, что в училище отсутствует пропускной режим. Офицеры и гражданские лица не предъявляют пропуска при входе. По мнению Семенчука я должен был за сутки кардинально изменить ситуацию.
–Никого не пропускать, невзирая на лица и погоны! Семенчук разошелся, я – проникся…
Пост мой был у калитки на входе в училище. Ко всем, подходящим ко мне я обращался с требованием предъявить пропуск и замедлял тем самым их прохождение на территорию. Лица, имеющие пропуска, мне их показывали и проходили, не имеющие пропуска, останавливались возле меня и только после этого проходили, ничего не показывая. Были единицы, которые проходили мимо меня, не обращая на меня никакого внимания и не замедляя свой шаг. Я не мог остановить полковника потому, что он - полковник, гражданского - потому что он – гражданский и к тому же - женщина! При этом я сообразил, что издалека трудно понять – показывают люди мне пропуск или нет, т.к. почти все они останавливались передо мной! Я имитировал проверку пропусков и отдавал честь офицеру независимо от наличия у того пропуска. И тут - идёт Семенчук! Прямо на меня! Форма полковника сидела на нем безукоризненно!
– Товарищ полковник! Предъявите пропуск! Неожиданно для себя потребовал я. Он замер, начал шарить по карманам, ничего не нашел, измерил меня своим взглядом полным ненависти и презрения, гордо прошел мимо. Я отдал ему честь. Просьба предъявить пропуск была моей единственной фразой в ходе нашего с ним общения.
Являясь ответственным по училищу на седьмое ноября, он застал в магнитной лаборатории курсанта нашей группы Тимченко Володю с початой бутылкой коньяка. Пили в лаборатории старшекурсники, но поймали с бутылкой Володю. Старшекурсники ушли танцевать, а Володю оставили охранять бутылку. Полковник Семенчук увидел свет в лаборатории, выбил стекло входной двери и задержал Тимченко. В спальном помещении был построен курс.
-Курсант Тимченко! Выйти из строя! Не хватало барабанной дроби и взвода солдат для приведения в исполнение приговора о высшей мере наказания. Володя строевым вышел из строя и развернулся лицом к нам. На его лице отражался ужас!
- Что, Тимченко, голова не болит? Спросил полковник.
- Что ответить? Пронеслось в голове у Тимченко. Скажу болит – подумает, что я много выпил, скажу – не болит думал Володя.
-Не болит! Ответил Володя, подразумевая незначительность дозы принятого им спиртного…
-Ну вы и впились! Пять нарядов на службу!
Каждый понедельник на плацу полковник Семенчук лично проводил развод на занятия курсантов первого факультета. Если бы не подготовка к параду и еженедельные разводы на занятия, полковнику в училище делать было бы совершенно нечего. Было видно – к каждому понедельнику он готовился как к празднику - уже в восемь часов утра был на плацу. Его ладная фигура, перетянутая портупеей, начищенные до зеркального блеска сапоги, фуражка с высокой тульей была олицетворением строевого устава. Он выполнял роль задающего генератора, который бесформенную курсантскую массу в восемьсот человек организует посредством команд и своего образцового внешнего вида в квадратные коробки или прямоугольные коробки по своему желанию.
Вокруг в пятидесяти метрах от плаца были жилые дома, в них проживали сугубо гражданские лица. Когда факультет был уже построен, полковник выходил на середину, поднимался на трибуну, громко и протяжно командовал:
-Факультет р-р-р-авняйсь !!!
Казалось, что от громкого крика этого уже немолодого человека в близлежащих домах звенят стекла окон, неподготовленные к такому событию люди наверняка бегут смотреть в окно, стараясь понять, кто там так кричит?
Когда эхо команды замолкало в утренней тишине, проходит минута - другая, у всех уже болят шеи, все напряглись, как струна ... звучит команда:
- Отставить!
После третьей - четвертой попытки факультет выполнил команду в соответствии с предъявляемыми требованиями ...
- К торжественному маршу!!!
По этой команде из строя выходили начальники курсов, командиры взводов командиры и зам. командиров групп, старшины. Каждый выходил на свое расстояние по своей траектории, поворачивался и замирал…
Семенчук смотрел на всех взглядом, полным ненависти, негодования и презрения:
- Отставить!!!
Все возвращались на свои места. Попытки перестроения повторялись еще несколько раз, вызывая в одних курсантах злость, в других – веселье. Никто не мог предугадать, хорошо выполнена команда или нет – лицо Семенчука не меняло своего выражения, которое часто бывает у людей в кресле стоматолога. Может быть Семенчук и сам этого не знал. Он радовался беспрекословному повиновению подчиненных. Может отсутствие оловянных солдатиков в детстве компенсировалось игрой солдатами живыми? Но всему наступает конец. В девять утра все должны быть на занятиях. Учебный процесс – святое.
Долгожданная команда:
- Шагом марш!
Тут же ударял барабан, училищный оркестр разрезал резкими звуками спящий еще квартал, сотни яловых сапог стали мерно отбивать свой особый солдатский ритм - начиналась новая неделя солдатской жизни и студенческой учебы.

П А Р А Д

Осень - звездный час полковника Семенчука - начиналась подготовка к параду 7 ноября! Строевая подготовка стала проводиться не только с утра вместо зарядки, но и после обеда в наше личное время. Коробки курсантов были сформированы и ходили под барабан. Для выявления дефектов строя практиковалась и прохождение каждой шеренги по - отдельности. Делалось это до исступления! Второй факультет дополнительные занятия по строевой подготовке не проводил.
- Магазины у автоматов должны быть пластмассового цвета!
- Выше ногу, четче шаг! – кричал в мегафон Семенчук. После прохождения строя через плац все останавливались, ожидая положительной оценки и конца тренажа. Наступала мертвая тишина... Семенчук был в раздумьях - проводить или нет прохождение еще пару раз…
- Да пошлите вы его на .уй! В утренней тишине из открытого окна общежития ясно донёсся до нас противный тонкий голос одного из курсантов второго факультета! (по – моему –Годынюка). Это предложение из окна слышали все.
– Вольно, разойдись! Дал команду Семенчук. Утренние тренажи прекратились. Гласность была и в Советском Союзе.
Курсантам парадного расчета выдали хромовые офицерские сапоги. На подошвы и каблуки сапог были прибиты металлические пластины. Когда идет строевым шагом двести человек, то звук от строя такой, как удары звенящей шашкой. Мы были связистами, но традиционно марш по Крещатику наши коробки совершали предпоследними – последними шло общевойсковое училище. Лучшие строевики замыкают парад. Мы шли по Крещатику походным шагом до линейного, потом из глубины строя раздавался высокий пронзительный крик:
- И-и-и-и-и раз!
- Два-а-а-а! Кричала вся коробка. По этой команде коробка переходила на строевой шаг, все одновременно поднимали голову в фуражках вверх. По Крещатику раздавался четкий, рубящий звук сапог.
- Три-и-и-и! Кричала коробка, резко поворачивала головы налево и продолжала слаженный полет строевым шагом. Гражданским нравилось. Впереди шел начальник училища и знаменная группа с шашками наголо из трех человек. В знаменную группу отбирались лучшие строевики. Знамя училища колыхалось как на волнах в такт с маршем знаменной группы, их шашки сверкали на солнце. За месяц до парада тренировки переносились на аэродром завода Антонов. Подъем – в четыре утра, сухой паек (желтое сало, черный хлеб и луковица), автобусы, поездка и тренировки на полосе по пять часов.